Дряхлый “Уазик”, с безнадежно разбитой трансмиссией и предсмертно хрипящим движком, как упрямый муравей полз по еле заметной грунтовой дороге, оставляя за собой еле видный примятый след. Рядом с бесшабашным здоровяком шофером сидел, кутаясь в утепленный плащ, единственный пассажир. Пассажира вовсе не радовали суровые красоты заката и величавые, высоченные сосны и кедры. Пассажиру было зябко, он болезненно реагировал на тряску и ощущал какое-то мерзопакостное чувство пустоты и неопределенности на душе.

“А всё-таки вот не уважают меня!..” – горестно подумалось молодому сотруднику. “Вона – трудно было Фита напрячь, чтоб подбросил!.. Так нет – керосину им жаль! А Саныч вообще на дирижабле чуть ли не за пивом летает!.. А мне вот – “уазик” и ефрейтора в шоферы!” - тихо про себя возмутился Лисенок, покосившись на Атлета. “Зато хоть задание мне лично, и командовать я буду, в кои-то веки!”.

Собственно, перед отрядом вдруг встала целая череда задач. Слишком неспокойно было в мире. Пришлось распылять силы и бойцы теперь редко встречались все вместе, как раньше. Большинство сотрудников были заняты, когда в Ставку пришло это сообщение от местных властей безвестного таежного захолустья нашей огромной Родины. Местные власти сначала обратились было в органы внутренних дел, а затем и ФСБ, но те предпочли спихнуть это темное и совершенно невнятное происшествие кому-нибудь и поскорее. Так эта информация и попала в поле зрения отряда. Однако, на фоне грозных событий в мире странные явления в таежном поселке всё же не смотрелись так уж угрожающе безопасности страны и потому командование, не долго думая, отправило всего одного молодого сотрудника и боевого ефрейтора, как поддержку на случай осложнений. Оба в прошлом имели взыскания, так что никто не удивился…

Самолетом, их, в обычной штатской одежде, и с минимумом оснащения, доставили в один из сибирских городов. Затем они долго и муторно плыли на небольшом суденышке вниз по одной из многочисленных рек. Прибыв в поселок на берегу, Лисенок с ужасом узнал, что их путешествие еще не окончилось. Из всего наличного транспорта нашелся только мотоцикл времен второй мировой и вот этот вот “уазик”. Атлет уклончиво заявил, что он более любит японские мотоциклы, чем немецкие и вообще надо проявить патриотизм. Лисенок, скрепя сердцем, расстался с некоторой суммой командировочных и, что более существенно, с двумя закупленными ранее бутылями некоей мутной жидкости, которую окрестные аборигены почему-то считали водкой. Самое плохое, что одну пришлось выпить с аборигенами, чтобы невзначай узнать местные слухи. Из организма Лисенка еще не совсем выветрились некоторые лекарства, поэтому уже после второго граненого стакана он слегка опьянел и плохо помнил дальнейшее. Вот поэтому-то Лисенок плохо переносил сейчас тряску.

Все-таки кое-какую информацию удалось извлечь. Местные бывалые таёжные охотники

при попытках заговорить с ними об этом смолкали и задумчиво смотрели вдаль. Один из исконных аборигенов, невысокий коренастый мужичонка с морщинистым желтоватым лицом и хитрым, быстрым как белка, взглядом узких глаз, сказал только, что на его памяти такое уже случалось и деды сказывают, что такое бывает в этих местах, но проходит само собою через какое-то время… На что слегка нетрезвый уже Лисенок, предварительно посмотрев на фото, пообещал ему, что покончит с этим раз и навсегда.

Сейчас же, в сумерках, посреди бескрайней тайги, мучаясь похмельем, он уже не был так уверен в этом, хотя мрачная решимость доказать всем, кто такой Лисенок никуда не пропала. “Хорошо вот ему, - с некоей завистью думал он, смотря на белозубую ухмылку и залихватски заломленную пилотку Атлета, - никакой, понимаешь, ответственности, особенно материальной!”. И принялся снова считать командировочные. В своё время доктор объяснил ему, что это, наряду с фото и еще кое-чем, всего лишь навязчивые идеи и это поправимо. Однако Лисенок твердо знал, что это всего лишь бережливость.

Когда уже стемнело окончательно, за очередным поворотом дороги, обогнувшей болото, прямо по курсу засветились огоньки. Атлет добавил ходу, “уазик” жалобно взвыл и внес двух бойцов в поселок, домов этак двадцать, не больше. Под брёх собак, Атлет и Лисенок вылезли из машины и направились к первому попавшемуся дому.

- Чорт! - воскликнул Атлет, - вымерли, что ли, все?!..

И застучал еще громче.

Маленькое окошко в двери распахнулось неожиданно и с пугающим скрипом.

- Мы откомандированы из столицы, - с апломбом заявил Лисенок, доставая и размахивая корочкой, одновременно вглядываясь в видимую часть лица за окошком. Лицо принадлежало немолодой женщине с рябоватым лицом ( оспа? ) и один видимый глаз подозрительно и недобро сверкал в неровном свете свечи ( лучины?! ).

- Корова недо…ая тебе бабушка!! – с чувством возразила женщина. – Лыбятся тут, хмыри болотные! Почем я знаю, наплетут тут, морока наведут!

- Чего?? – искренне удивилась хозяйка. Дверь распахнулась и на бойцов уставилось дуло обреза. – Какие меры??

***

Через неделю в Ставку пришла срочная шифрограмма об исчезновении Лисенка за подписью Атлета. Сообщение носило сбивчивый и невразумительный характер, что позволило экспертам предположить, что отправитель находился в состоянии шока или под воздействием психотропных веществ.