1.

За рекой, чадя, пылал двухмиллионный мегаполис, клубы дыма заволокли небо, оседая копотью на дома предместья, танковые башни, финиковые пальмы и редких прохожих. Грохот разрывов, отражаясь от поверхности реки, прилетал с другого берега и дуплетом долбал по перепонкам : "Ба-Бам ! Ба-Бам ! Ба-Бам !"

Атлет опустил бинокль, вытер вспотевшие ладони о трико, затем смахнул пот с обритого наголо темени. Не прижившаяся еще как следует татуировка – затейливое переплетение маческих* символов разных культур и размеров в обрамлении веночка из пятипалых листьев – нестерпимо чесалась от пота, потому Атлет обычно пренебрегал положенной по инструкции каской-панамкой, подставляя непокрытую голову лучам жаркого южного солнца.

За спиной послышался… нет, не послышался – лишь едва-едва дрогнул воздух ! – шорох, и Атлет, не раздумывая, крутанул кульбит направо-вперед, развернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов и, приземлившись, полуприсел, выбросив перед собой ствол верного АК. Выдохнул : свои !

С пальмы легко, почти не касаясь ствола, соскользнули Кисси и (с)нежный Барс, разведчики-верхолазы. Эта парочка была утверждена на Миссию перед самым вылетом : Кисси – после возвращения из Питера, где присматривала за пострадавшим на Бали Лисенком, а Барсик (так его называла только Кисси, прочие поостереглись бы, принимая во внимание его виртуозное владение биомеханическими манипуляторами – "когтями") сразу после перевода. Где (с)нежный Барс обитался до того, как попал в отряд, никто не знал, а спрашивать было не принято – не клон, и ладушки ! – но авторитет он набирал стремительно, даже в стенгазете уже отметился. Так или иначе, "кошаки", как их ласково за глаза называли остальные, были неразлучны и коротали дни ожидания, лазая по пальмам, заборам и крышам сохранившихся на Заречной улице домов. Типа тренировались…

Киссин хвост, выкрашенный маскировочными буро-желтыми полосками и пушистый от тысяч торчащих щетинок-датчиков, внезапно завибрировал и вытянулся, загибаясь на конце, будто хотел указать за угол.

- Пакет !… Тьфу… Сигнал !!!, - хором проорали выскочившие из "Газели" ЭмЭс и КЭТ и, хохоча, закружились в безумном вальсе посреди пыльной мостовой, то и дело хлопая ребят по спинам и дергая Кисси за хвост. Гонцов можно было понять – долгое ожидание, наконец, закончилось !

2.

Люсин опустил на рычаг трубку и сам опустился в стоящее за спиной кресло. "Надо же ! И не заметил, как вскочил ! Умеет…", - усмехнулся ПоЛЛитрук, еще раз прокручивая в памяти разговор. "Да… Планы меняются… Ладно, усилим – ребята есть : Хорн, Костик, Фит… И новенький этот… Троллейбус… тоже, вроде, молодец ! Эх ! Жаль, что Анджей … Ладно, прорвемся ! Главное, малыша удалось вытащить !"

Люсин склонился к телефону и начал накручивать диск – кнопочки он даже на мобильниках не признавал.

3.

… Третью неделю танки и бронемашины пылили по пустыне, сталкиваясь и переворачиваясь, ломая и корёжа друг друга, давя все, на что удавалось навалиться – грузовики гуманитарных миссий, легковушки журналистов, автобусы и повозки беженцев. Людей.

Вертолеты и самолеты сталкивались в воздухе, спутники – в ближнем космосе. Крылатые ракеты, высокоточные бомбы и адаптированные для аборигенов издания "Декларации прав Человека" сыпались с неба в самых неожиданных местах. В недалеком море штурмовики валились за борт при взлете и промахивались мимо палуб авианосцев при посадке, а тем, которым повезло, улыбалась счастливая перспектива в следующем вылете быть сбитыми. На выбор : союзниками или потерявшими всякое представление о реальности туземными крестьянами.

Сбитые летчики, местная полиция, шахиды из ближних и дальних окрестностей, повстанцы с севера и "вестники мира" с запада азартно играли в кошки-мышки в прибрежных камышах редких рек и лесополосах. Мощные взрывы то и дело сотрясали землю, это крылатые ракеты находили свою жертву – вождя туземцев – в его многочисленных секретных бункерах. Снова и снова.

Вездесущие мародеры - солдаты противоборствующих армий, крестьяне и горожане, иностранные журналисты и дипломаты – растаскивали экспонаты музеев и товары из магазинов, жгли библиотеки и больницы. Всюду горела нефть…

… Анджей решил устроить перерыв. Откинувшись в кресле, он смаковал коньяк, пролистывая телевизионные каналы. Выпуски новостей ломились репортажами с театра военных действий. С четверть часа Анджей разглядывал "картинки" и слушал вполуха русскую, английскую, французскую и арабскую речь, затем хмыкнул неопределенно, в пятый уже раз за последнюю неделю узнав от СиЭнЭн о захвате союзниками туземного городка на побережье, и выключил телевизор.

Слоненок и Тень-Второй снова подкинули работенки. Просматривая сводки службы радиоперехвата, Анджей делал пометки, раскладывая распечатки в две стопочки. Материалы из одной – той, что потолще - еще до полуночи попадут к аналитикам "смежников", из второй – будут обработаны, "причесаны" им и "слиты" в Сеть. "Ник мне на этот раз достался забавный… Что-то заячье в нем есть", - думал он, перебирая листы…

…"Что-то пошло не так", - размышлял Фит, ведя сквозь самум перекрашенный накануне в "цвета песчаной бури" дирижабль. Собственно, еще вчера, сразу после разговора с Яночкой, после ее совета по-быстрому перекрасить и заправить аппарат, пилот понял, что первоначальный, выверенный до мелочей план изменился. "Хотя, конечно, здорово, что малыш опять с нами !", - Фит обернулся и ободряюще улыбнулся Лисенку, сидящему в пассажирском отсеке гондолы в компании Конста, Хорна и Троллейбуса. "А новенький этот, тоже, вроде, ничего – внушает !", - взгляд пилота переместился на высокого крепкого "психотерапевта", спокойно игравшего в "потычку" сразу двумя кинжалами за легким столиком у противоположной переборки.

Именно это ёрзанье перевело его мысли в другое русло. "Вот, теперь у меня нет хвоста… Но ведь и Яночкин хвост – совсем маленький, "рысий". Совсем не такой, как, скажем, у Кисси… Может быть, теперь, когда мы так похожи…", - Лисенок углубился в приятные фантазии, которые вдруг резко перечеркнуло озарение : "У большинства ребят в отряде вовсе нет хвостов !".

Малыш вздрогнул, схватился руками за ворот рубашки, привстал с кресла и повалился без чувств на руки метнувшихся к нему товарищей…

…Тактическая тупость неизвестного пока противника раздражала Олмера гораздо сильнее, чем непрестанно сыплющийся с неба песок или ставшая уже привычной за недельный рейд по пустыне сухость во рту. Сидя как в кресле на склоне невысокого бархана, разведчик меланхолично принимал от Саныча очередной выстрел, заправлял его в РПГ и пулял в сторону соседнего бархана – "на два часа". Затем делал пару затяжек (интересно, что это Саныч набивает в папиросные гильзы ?!) и протягивал руку за новым выстрелом. Не отводя глаз от экрана портативного "Ровербука" (семнадцатый же уже уровень, предпоследний !), Саныч выдавал Олмеру новый заряд, и цикл повторялся, с той лишь разницей, что направление выстрела было "на десять часов".

Именно там, за двумя равноудаленными от группы барханами, видимо, и скрывалась вражеская рать : каждый раз, когда Олмер делал выдох между затяжками, то над одной, то над другой вершиной появлялось по десятку силуэтов – каски, с такого расстояния не разберешь чьи, а выше - огромные рюкзаки, увенчанные … термосами какими-то, что ли ?

"Счастливчик Саныч : догадался прихватить на задание плейер. Теперь у него в ушах Волленвайдер, а у меня – беруши…", - с легкой завистью думал майор. Пальба продолжалась третий час, и Олмеру уже поднадоело курить.