История Туси и Пуси
(анти-Бемби)
1
В дальнем конце подвала раздался звон разбиваемого стекла и следом, через мгновение, неразборчивая ругань. Туси встрепенулся, наполовину выбрался из-под укрывавшей его рогожи и прислушался. Ругались, похоже, на два голоса. Первый, хриплый и прокуренный, был явно мужским. Второй – высокий, визгливый – женским. Или детским… Или подростковым… Или… Туси устал думать об этом и снова улегся, натянув рогожу до подбородка.
Полежав минуту-другую, Туси понял, что уснуть уже не удастся. Проклятый шум совершенно перебил дрему, в которую, было, он начал погружаться, и теперь предстояло решить, как быть дальше. Можно было наплевать на шум – вероятно, бомжи забрались в подвал и разгрохали в темноте бутылку, попыхтят и уйдут – и оставаться под рогожей. Посчитать до ста, до тысячи, до миллиона… Туси не совсем хорошо представлял себе, сколько это – миллион, но слышал не раз, что довольно много. Да ! Если уж считать, то точно – до миллиона ! Не фиг размениваться на мелочи ! Так вот… Туси с трудом продирался сквозь мысли, навалившиеся вдруг сразу со всех сторон.
Что там у нас ? Да ! Считать до миллиона… Нет, фигня ! Было – оставаться под рогожей, здесь тепло, пригрелся уже… А еще ? Было что-то еще … Было, точно… А ! Валить отсюда ! Вдруг не уйдут, останутся в подвале. Жить здесь захотят… Тогда – валить ! Быстро-быстро.
Туси редко покидал подвал. Он считал его своим, а на чужое не претендовал, довольствовался тем, что было. Он уже не помнил толком, как очутился здесь, откуда пришёл, когда… Привычный к постоянному полумраку, он очень не любил выбираться наружу, а если приходилось – ну, очень хотелось есть, а Пуси почему-то не приходила – то старался делать это в сумерках или ночью. Правда, о ночи, дне или сумерках – равно утренних или вечерних – он имел весьма смутное представление. Вообще, обо всем, что было вне его подвала, относительно сухого и теплого, он знал – да и думал ! – крайне мало, лишь самое необходимое. Что имеем, то и любим, как говорится, а чужого нам не надо !
Пока все эти мысли как ошалелые носились в Тусиной голове, в дальнем конце подвала разыгрывалась настоящая драма. Едва слышная вначале, ругань становилась все громче, гулким эхом разносясь от стены к стене. Высокий голос визгливо матерился, обвиняя, хриплый оправдывался
, постепенно переходя в наступление. Затем послышался хлопок, за ним - визг, от которого Туси аж передернуло, и чмоканье шагов по… – Туси знал, знал это слово, Пуси много раз говорила ему, как называются эти катышки, усеивающие пол - … по… по какашкам ! Когда мужчина на ходу прохрипел продолжавшей скулить женщине что-то вроде : "Пойду, пошарю здесь…", вариантов не осталось. Придется валить !
Выскользнув из-под рогожи, Туси на четвереньках пополз от приближавшегося визитера. Вдруг левая его рука опустилась во что-то липкое, почти жидкое!, и холодное. Мысли безумной вороньей – он знал ! – стаей налетели на него, и он застыл с приподнятой правой рукой, погруженный в нахлынувшие воспоминания…
2
Пуси ненавидела старые кварталы Города, в них было трудно ездить и практически невозможно парковаться. Её бы воля, она нипочем не переезжала бы через мосты, гоняла бы по широким и часто пустым проспектам на своем – правом – берегу Реки. Но, увы ! Этот несносный … мальчишка ? … мужчина ? … короче, этот Туси облюбовал для Игры – так она старалась к этому относиться, так же и называла про себя то странное, что происходило с ней в последнее время – подвал старинного, позапрошлого еще века постройки, дома, стоявшего в самом чертовом центре Старого Города, на улице, совершенно убитой трамваями, у слияния двух каналов.
Пробираясь вперед со скоростью черепахи прямо по трамвайным путям, Пуси то и дело колотила ладошкой по клаксону своей "Шалуньи", отпугивая оборзевших вконец пешеходов, сновавших по проезжей части как по собственной кухне. Девушка нервничала, и было от чего ! С тех пор, как она в последний раз приносила Тусечке покушать, прошло уже около суток. Конечно, с голоду он не помрет, но обязательно надуется, будет хлюпать носом, возможно, скандалить и капризничать… Но, еще больше ее беспокоила мысль, что …мальчишка ? окончательно соскочит с катушек и выберется из подвала. Этого допустить было просто нельзя ! Еще одного раза она не вынесет…
…Такое уже было раз, несколько месяцев назад. Тогда, в последние весенние дни, она поддалась на уговоры нынешних сослуживцев и махнула на пару дней на Перешеек, на воздух ! Конечно, Тусечка все знал заранее, согласился - езжай, мол, подыши… И еды ему было доставлено вдоволь, с запасом. И любимого им премерзкого безалкогольного – вот ведь вкусы, мать-перемать ! – пива пару бутылок ему отжалела. Сиди себе в подвале, тяни пивко через трубочку – этой его любви сосать теплое (б-р-р-р-р-р !) пиво через пластиковые (непременно розового цвета !) трубочки она не понимала, но мудро, как ей казалось, считала, что чем бы дитя… ну, и так далее – чего еще ?! Так нет ! Выбрался, паршивец, из подвала… Две недели она места себе не находила, не знала, куда деваться ? Бежать ? ….. Или… Звонить ?
Нашелся он к концу шестнадцатого дня. Видно, случился один из все более редких за последние два года проблесков в странном его сознании. Просто позвонил. Высоким своим мальчишечьим голосом спокойно и внятно объяснил, куда за ним приехать. Дождался ее, читая (!) какой-то рекламный листок, на скамеечке в одном
из парков на Севере, дал довести себя до машины. Еще успел сказать, лежа на заднем сидении "Шалуньи", что не вернется на старое место, и … превратился опять ! Глотая слезы она колесила несколько часов по раздолбанным мостовым левого берега между Рекой и Каналом, пока он, погруженный в ему одному ведомые видения, не вскинулся вдруг всем телом, плюясь и хрипя, указывая трясущейся рукой на ЭТОТ дом.
…Поздно вечером, кутаясь в длиннющий махровый халат – память о ТОЙ жизни – она сидела на кухне без света – Белые ночи, мать их ! – и впервые за два года невесело размышляла над ополовиненной "Пятизвездной" о том, как ЭТО ВСЁ ее утомило, как ЭТО ВСЁ глупо, как ЭТО ВСЁ опасно, и как просто ЭТО ВСЁ закончить прямо сейчас, стоит только нажать пару кнопочек на – из ТОЙ
ещё жизни – мобилке…
3
Яркое южное солнце… Это вам не унылые, хоть и любимые – в частых и дальних разъездах даже до слез – родные пейзажи ! Зелень будто офигевает от собственной похоти, прет со всех сторон, во все стороны, изо всех сил ! Высокие, но не страшные – мягкие же - прозрачно-лазурные валы накатываются на песчаный берег под веселый гомон и визг. Он только что оттуда, крупные капли высыхают на животе, оставляя после себя сероватые пятнышки соли. Он лежит на спине, заложив руки за голову, и улыбается, щурясь от солнца, смотрит на веселую чехарду в прибрежной пене. Мускулистые торсы ребят, яркие купальники девчонок. Вон стройная фигурка обернулась к нему и призывно машет рукой, зовет в кучу-малу. Не-е-е, намаялся, надо полежать, отдышаться… Успеем еще ! Впереди две недели без одного дня. Вчера.. Да, придурки они, конечно, но…. Ох-х-х-х, вчера ! "Ой ! где был я вчера !…" Ха ! Но здорово они сегодня утром перепугались ! Как хвостами виляли ! Хе-хе ! Хорошо-то как ! Вау ! Вау-вау-вау !
Кто это бухтит ? А-а-а-а, эти… Сидят трое…Под пальмой.. Типа, Чапай думу думает, умора ! Подойти, что ли… Не, не охота пить – и так хорошо ! Ух, ни фига себе ! Во дают, тезки !!! "Дорогой граф, должен вам доложить, что пани сложена безупречно!" Откуда это? Не помню, ладно, лень… Боже, как хорошо !…
… Как хорошо ! Но, жарко… Как ужасно жарко ! Как невыносимо жарко ! Как… Он вскакивает и бежит к палаткам, не замечая недоуменных взглядов троицы сидящих под пальмами. Где это ?! … Да где же они ?!… Мать-перемать, где ?! … Вот
!!! Он кладет планшет на колени, дрожащими пальцами свинчивает колпачок с ручки… Откуда такая ?! … Ладно, потом ! Все-все потом !!! И выводит, внезапно успокоившись, ровными красивыми буквами вверху посреди листа : "Резолюция"…… Гады ! Предатели ! Гады !!! Пустите, слышите, немедленно меня отпустите !!! …Что это ?! Что в шприце ?! Что-о-о-о-о…
… Самолет… Са-амалет, опять мнея уно-осит… Ха ! Че-ерез год…
… Кто ?… Нет, не… Бульо-о-он ?.. Не… Пива бы !… Пива ! Эй, у вас есть пиво ?! .. Уйди, дура !!! Уйди ! Уйди-уйди-уйди-и-и-и-и !!!…
… Что это ? Где я ? А как же ?… Ребята… Командир… Команди-и-ир…
… Он будто вынырнул, открыл глаза, резко сел, так, что заскрипели пружины. Огляделся, вспомнил, понял ! Бесшумно встал, подошел к окну и осторожно выглянул наружу. Второй этаж – ерунда ! Что за место ? Ага, Военно-Медицинская Академия… Значит, я в Городе… Деревья голые, но куч листьев не видно, значит – весна… Полгода ? Не может быть ! Почему же не может ? Ха ! Все может быть… "Есть в мире многое такое, друг Горацио…"…
… Звонить ? Не звонить ? Что же там было ?!… Ладно, потом ! …
4
***
Пуси уже потеряла надежду выбраться боковыми улочками и, уронив руки на руль, безразлично глядела прямо перед собой. Пробка была капитальной. Машины дергались, проезжали по паре метров и снова замирали на минуту-другую. Несколько регулировщиков, помогая себе матом и размахивая жезлами, суматошно пытались не допустить полного паралича. Встречный ряд снова пошел. Пуси скосила глаза на проползающие мимо авто, и что-то укололо ее изнутри, когда взгляд ее скользнул по грязному борту серой "Газели".